В рубрике «Плюс десять» мы собираем списки книг, событий, имён и всякой всячины, имеющей отношение к литературе. В последнее время обсуждается проект обновления правил русской орфографии и пунктуации — в связи с этим мы решили вспомнить случаи, когда русские писатели сами, случайно или намеренно, грешили против правописания.
Ошибки бывают разные. Хорошо известно, что Лермонтову случалось наделять львицу гривой, Тургеневу — путать месяц с полной луной, а Фету — подснежник с ландышем. Но в этом списке мы не касаемся смысловых ошибок, а говорим только о грамматике. Причём не о намеренных грамматических ошибках — мало ли в литературе неграмотных героев! Когда Зощенко пишет «А через полчаса, когда этого самого председателя ложили на носилки…», он, разумеется, говорит от лица рассказчика, которому такая речь свойственна. Нет: здесь мы вспоминаем произведения, в которых русские писатели сами допускали языковые оплошности — или решали смириться с ними, потому что иначе никак.
1. Александр Радищев. Путешествие из Петербурга в Москву
В главе «Спасская полесть» герой книги видит сон, в котором он — мудрый властитель, осыпающий свой народ благодеяниями и отправляющий свои войска на славные победы. Но странница-Истина открывает ему глаза, и он видит, что его приказы оборачиваются страшными злоупотреблениями. «Большая половина новых воинов умирали от небрежения начальников или ненужныя и безвременныя строгости», — пишет Радищев. «Большая половина» — распространённая речевая ошибка: на самом деле половины могут быть только одинаковыми. Ту же ошибку можно встретить у современников Радищева — Николая Новикова, Ивана Крылова, да и позже Осип Сенковский, описывая солнечное затмение, говорит, что «большая половина солнца была закрыта спутником земли».
2. Александр Пушкин. Евгений Онегин
Наверное, самая затасканная классическая цитата об ошибках — из «Евгения Онегина»:
Как уст румяных без улыбки,
Без грамматической ошибки
Я русской речи не люблю.
Эта строфа «Онегина» — иронический пассаж по поводу образованных женщин, и грамматическая ошибка есть в нём самом:
Не дай мне бог сойтись на бале
Иль при разъезде на крыльце
С семинаристом в жёлтой шале
Иль с академиком в чепце!
Правильно, конечно, «в жёлтой шали», и современники Пушкина склоняют это слово именно так. Как писал лингвист Василий Чернышёв, в оригинале «Онегина» есть довольно много «грамматических вольностей» в окончаниях — судя по всему, для более чистой рифмы: «в бани», «по-латыне», «лицы». Часть из них исправляется в современных изданиях, но «жёлтая шаля» остаётся — и, кажется, неспроста. Возможно, Пушкин здесь ввернул ошибку нарочно.
3. Михаил Лермонтов. Есть речи — значенье…
Знаменитая ошибка — в одном из самых лучших стихотворений Лермонтова:
Не встретит ответа
Средь шума мирского
Из пламя и света
Рождённое слово…
Есть хрестоматийная история издателя Андрея Краевского о том, как из-за этой ошибки стихотворение чуть не было уничтожено:
Лермонтов вынул листок и подал мне. Это были «Есть речи — значенье…». Я смотрю и говорю: «Да здесь грамматики нет — ты её не знаешь. Как же можно сказать: «Из пламя и света?» Из пламени!» Лермонтов схватил листок, отошёл к окну, посмотрел. — «Значит, не годится?» — сказал он и хотел разорвать листок. «Нет, постой, оно хоть и не грамматично, но я всё-таки напечатаю». — «Как, с ошибкой?» — «Когда ничего другого придумать не можешь. Уж очень хорошее стихотворение». — «Ну чёрт с тобой, делай как хочешь», — сказал Лермонтов.
В черновиках и альбомном автографе есть версии без «пламя и света», но они далеко не так сильны, как окончательная редакция. Комментаторы Лермонтова указывают, что эту распространённую ошибку в склонении он допускал не раз. В одном из вариантов альбомного стихотворения «А. О. Смирновой» читаем: «Нет, не впишу я ничего / В альбоме жизни вашей светской — / Ни даже имя своего», в поэме «Сашка» — «…в его кудрях волнистых / Не выглянет до время седина».
4. Николай Лесков. Грабёж
Одиозное «одеть» вместо «надеть» изредка встречается у русских классиков. Пример — «Грабёж» Лескова: «Переобулся Иван Леонтьич из валенков в сапоги, одел сюртук и сел к самовару…» Это, впрочем, может быть и частью речевой характеристики: рассказ ведётся от лица старого орловского купца.
5. Лев Толстой. Воскресение
Самый известный пример ошибки в употреблении деепричастного оборота — это, конечно, запись из «Жалобной книги» Чехова: «Подъезжая к сией станцыи и глядя на природу в окно, у меня слетела шляпа». Чехов-то это делает нарочно, а вот Толстой, перед которым Антон Павлович преклонялся, такие конструкции употреблял всерьёз — под влиянием французского языка, в котором так можно. В «Воскресении» читаем: «Прокричав эти слова, ему стало стыдно, и он оглянулся». А вот два примера из «Юности»: «Вообразив себе, что трубка для меня смертельна, мне показалось, что я умираю», «Проснувшись на другой день, первою мыслию моею было приключение с Колпиковым».
6. Андрей Белый. Магия слов
В замечательном эссе о языке как орудии творчества и словах как символах Белый пишет: «…Кажущееся неразвитому уху нелепым упражнение духа в звуковом сочетании слов играет огромное значение». Белый спутал два выражения: «иметь значение» и «играть роль» — получилась неправильная контаминация.
7. Владимир Маяковский. Владимир Ильич Ленин
Маяковский — один из главных реформаторов русского литературного языка в XX веке, и многие вещи, которые в «нормативной» поэтической речи можно было бы счесть ошибками, у него — необходимые приёмы для усиления экспрессии. Некоторые вещи, впрочем, не находят однозначного объяснения: например, в поэме «Владимир Ильич Ленин» Маяковский пишет о капиталистической эстетике:
И краске
и песне
душа глуха,
как корове
цветы
среди луга.
Можно предположить, что поэт решил обойтись без предлога «к», чтобы не возникло неблагозвучного «к краске». Так звучание у Маяковского победило грамматику.
8. Венедикт Ерофеев. Москва — Петушки
Слово «довлеть» означает «быть достаточным», но в разговорной речи XX века под влиянием похожего по звучанию «давить» у него появилось новое значение — которое постепенно стало проникать и в литературные тексты. В «Москве — Петушках», например: «Всю жизнь довлеет надо мной этот кошмар — кошмар, заключающийся в том, что понимают тебя не превратно, нет — «превратно» бы ещё ничего! — но именно строго наоборот, то есть совершенно по-свински, то есть антиномично». Современные лингвисты уже не считают это ошибкой: значение «тяготеть над кем-то, господствовать» есть в словарях, правда с пометкой «разг.».
9. Иосиф Бродский. Урания
Бродский любил архаизмы, такие как «зане» или «ибо», но не всегда употреблял их правильно. В его стихах часто встречается слово «суть»: «Счастье — суть роскошь двух», «Корчиться в земле суть пытка», «Сильный мороз суть откровенье телу / о его грядущей температуре», «Он / суть твоё прибавление к воздуху мысли / обо мне» или даже «С сильной матовой белизной / в мыслях — суть отраженьем писчей / гладкой бумаги». На самом деле «суть» — это глагол «быть» в настоящем времени и множественном числе: он/она/оно есть, но они суть. В других текстах Бродский употребляет этот глагол правильно: «Добро и зло суть два кремня».
В недоброй статье о стихах Бродского поэт и критик Юрий Колкер пишет, что языковые ошибки поэта суть признак «нехватки мастерства и равнодушия к слову». Отдельно Колкер разбирает сборник «Урания», в том числе «Осенний крик ястреба» («Всё, что он видит, — гряду / покатых холмов…» — нужен был именительный падеж, а Бродский поставил винительный). «Пустяк, скажут мне. Стыдно замечать такие вещи в прекрасных стихах. Но пустяки всё копятся».
10. Александра Маринина. Стечение обстоятельств
А главная постсоветская детективная писательница проиллюстрирует для нас относительно недавнюю ошибку — она начинает появляться в литературных текстах ровно в начале 1990-х, что, кажется, говорит об ударе, постигшем в это время институт редактуры. Это слово «нелицеприятный», которое путают с «неприятный» (на самом деле оно значит «непредвзятый», «беспристрастный»). В «Стечении обстоятельств» Анастасия Каменская, «сидя в низком кресле перед нависающим над ней начальником… готовилась услышать что-нибудь нелицеприятное». В «Чужой маске» одна героиня шантажирует другую: «Я могу рассказать о вас множество нелицеприятных вещей», а в «Мужских играх» можно прочитать: «Дизайнер и архитектор… давали ему самые нелицеприятные оценки, называя «козлом, который сам не знает, чего хочет», и «придурком, который думает, что за «зелёные» бабки можно изменить законы физики».
Другие Статьи
Н. П.Ульянов. «А. С.Пушкин за рабочим столом» (из серии «Пушкин в жизни»), 1936–1937 г. / Фото: museumpushkin-lib.ru
Нас со школы приучили к тому, что ошибки в тексте допускаем только мы и наши современники, классики же безгрешны. Однако повзрослев и глубже окунувшись в литературу, мы с удивлением узнаём, что ошибались все, а некоторые ляпы великих писателей даже стали крылатыми. К примеру, Пушкин назвал бронзовый памятник Медным Всадником, и это ушло в народ… В общем, сегодня, в День знаний, мы решили рассказать о ляпах литературных классиков.
Заблуждение эпохи (У. Шекспир, «Ромео и Джульетта», 1595)
Иллюстрация к трагедии Уильяма Шекспира «Ромео и Джульетта», 1791 г. (автор оригинала Дж. Опи) / Фото: britishprints.ru
В «самой печальной повести на свете» брат Лоренцо даёт Джульетте снадобье, выпив которое, человек погружается в глубокий сон. У него холодеет тело, исчезают пульс и дыхание – так, что любой медик может констатировать смерть. В таком состоянии тело пребывает почти двое суток, а потом вновь возвращается к жизни.
Вот этот фрагмент в переводе Бориса Пастернака:
«Конечности, лишившись управленья,
Закоченеют, как у мертвецов.
В таком, на смерть похожем, состоянье
Останешься ты сорок два часа.
И после них очнёшься освежённой».
Такого средства не было во времена Шекспира, не существует и поныне. Вера в волшебство медиков была общим заблуждением эпохи. Средство, превращающее человека в труп и возвращающее через несколько дней к жизни, описал за полтора века до «Ромео и Джульетты» Боккаччо в 38-ой новелле «Декамерона». А когда через столетие после смерти Шекспира в Европе впервые опубликовали собрание «Тысячи и одной ночи», там тоже оказалась сказка о волшебном порошке лекаря, выпив который можно умереть, а потом воскреснуть.
Другие ошибки Шекспира. Автор «Ромео и Джульетты» не имел возможности много путешествовать и зачастую писал о местах, в которых не был. Отсюда и географические казусы в его пьесах. К примеру, в «Двух веронцах» Валентин приплывает из Вероны в Милан на корабле, притом что эти города расположены вдали от моря и не связаны между собой крупными реками.
Самая известная / неизвестная литературная ошибка (Д. Дефо, «Робинзон Крузо», 1719).
Робинзон видит севший на мель корабль, раздевается и отправляется к нему вплавь. Попав в трюм, он (голый!) набивает карманы сухарями. В англоязычном мире карманы Робинзона давно стали мемом. У нас – нет, потому что большинство россиян знают роман только в пересказе Чуковского, а он далёк от оригинала. Дедушка Корней отцензурировал чужую книгу. Он вычистил из текста вредные для советских детей упоминания о Боге. Ну вот, к примеру, сравните. Дореволюционный перевод Марии Шишмарёвой: «Очутившись на земле (после кораблекрушения), возблагодарил Бога за спасение моей жизни, я ходил по берегу, воздевал руки к небу». Пересказ Чуковского: «Я стал бегать и прыгать, я размахивал руками, я даже пел и плясал». Сильно цензурированы разговоры Робинзона и Пятницы о религии, а отец Робинзона, добрый и любящий, в интерпретации Чуковского стал более жёстким и холодным, чтобы затушевать притчу о возвращении блудного сына.
Карманы же голого Робинзона Чуковский просто убрал. Раз он исправил мировоззрение персонажа, что стоит поправить логическую ошибку автора. Сравним. Перевод Шишмарёвой: «Раздевшись (так как день был нестерпимо жаркий), я вошёл в воду <…> а так как меня мучил голод, то я отправился в кладовую, набил карманы сухарями и ел их на ходу, чтобы не терять время». А вот как у Чуковского: «Раздевшись, я вошёл в воду и поплыл. <…> А так как меня мучил голод, то первым делом пошёл в кладовую, набрал сухарей и, продолжая осмотр корабля, ел на ходу, чтобы не потерять времени».
Другие «следы» советской цензуры в классических текстах. Самый яркий пример –«Снежная королева» Андерсена. Советские редакторы взяли за основу дореволюционный перевод Анны Ганзен и вычистили из него все христианские мотивы. От песни Герды осталась только первая строчка: «Розы цветут… Красота, красота!» Вторую строку – «Скоро узрим мы младенца Христа» – советским читателям знать не полагалось.
Двухдневное лето (Н. В. Гоголь, «Мёртвые души», 1842)
М. З. Шагал. «Плюшкин угощает Чичикова». Иллюстрация к поэме Н. В. Гоголя «Мёртвые души» (из серии гравюр 1923–1925 гг.) / Фото: library.ru
Современные исследователи считают хронологию «Мёртвых душ» намеренным искажением времени. Филолог Михаил Вайскопф назвал её «состоянием длящейся неподвижности». Но не попытка ли это найти оправдание простой невнимательности Гоголя? Николай Васильевич всегда акцентирует внимание на важном. То он размышляет над тем, как русский человек может дать кому-то неприличное прозвище, которое прилипнет на годы, то сравнивает Россию с птицей-тройкой, то снова и снова описывает, как плодятся вокруг Чичикова сплетни о похищении губернаторской дочки… а тут решил течение времени изменить, и как-то невзначай – так, что лишь очень дотошный читатель заметит. Не по-гоголевски выходит. О времени года в «Мёртвых душах» ни разу не говорится прямо. В начале романа вообще неясно, что на дворе. Явно не зима, потому что Чичиков путешествует в бричке, а не в санях, но осень, весна или лето – сказать сложно. Во время поездки к Манилову Чичиков кутается в шинель, видит мужиков в овчинных тулупах, что заставляет предположить, что на дворе поздняя осень, ближе к зиме. Но потом вдруг дорога становится по-летнему пыльной, появляется зелень, в пруду по колено в воде бредут бабы. А уже через пару дней, когда Чичиков, объехав помещиков, будет в городе оформлять купчую, – он снова в шинели (а Манилов ещё и в тёплом картузе с ушами). Но на этом автор не ставит акцента, это так, впроброс, что даёт повод думать о простой невнимательности. С другой стороны, Гоголь над «Мёртвыми душами» работал не один год и несколько раз переписывал черновик, то есть у него было время выловить самых мелких блох из текста. Окончательно решить вопрос, описка это или намеренный пассаж, каждый читатель волен лично.
Другие проблемы со временем. В «Мёртвых душах» странности не только со временем года, но и с длительностью суток. Чичиков просыпается у одного помещика, завтракает, долго торгуется о душах, выезжает к другому, по дороге останавливается в трактире, обедает, по приезде ужинает и здесь же торгуется. И это при том, что дорога недальняя, некоторые его визави не знакомы друг с другом, а значит, и жить должны на приличном отдалении. За день всё это не успеть, но Чичиков успевает.
Прекрасный хамелеон мушкетёра (А. Дюма, «Три мушкетёра», 1844)
В книгах Дюма ляпов множество. Писал он много, наскоро, зачастую забывая к концу, как выглядели персонажи в начале. Сможете сходу сказать, какого цвета волосы у возлюбленной Д’Артаньяна Констанции Бонасье? Нет?! Это не страшно, сам Дюма не смог бы ответить на этот вопрос. Вот описание Констанции из десятой главы первой части романа, где она впервые предстаёт перед читателем: «Д’Артаньян окинул её быстрым взглядом. То была очаровательная женщина лет двадцати пяти или двадцати шести, темноволосая, с голубыми глазами, чуть-чуть вздёрнутым носиком, чудесными зубками». А вот фрагмент главы тридцать первой второй части, в которой описывается, какой увидела Констанцию в монастыре Миледи: «Она открыла глаза и увидела аббатису в сопровождении молодой женщины с белокурыми волосами и нежным цветом лица, которая смотрела на неё с доброжелательным любопытством». Напомним, что перекись водорода появится почти через двести лет.
Другие странности повествования. Д’Артаньян пробыл в Париже всего несколько месяцев, но время для него текло неравномерно. Во время приезда в столицу ему было восемнадцать лет. К моменту встречи с Ришелье он повзрослел на три года. На обеде в Ла-Рошеле под ядрами противника он стал старше ещё на год, и ему уже двадцать два. К концу же романа Д’Артаньян сбрасывает один год, как лишние килограммы, и расстаётся с читателем двадцатиоднолетним. Загадочным местом был Париж XVII века, люди старели и молодели на глазах, не говоря уже о смене цвета волос.
Фантомный двигатель сюжета («А. Дюма, «Граф Монте-Кристо», 1846)
Т. Жоанно. «Эдмон Дантес и аббат Фариа читают завещание кардинала Спада в замке Иф между 1824 и 1828 годами» (рисунок из прижизненного издания романа 1846–1852 гг., репродуцированный в московском издании) / Фото: wikipedia.org
Снова Дюма. Если на возраст Д’Артаньяна и цвет волос Констанции ещё можно закрыть глаза, то в «Графе Монте-Кристо» ляп эпичный, на нём зиждется сюжет. В семнадцатой главе романа Дантес знакомится с аббатом Фариа, который с помощью дедукции расследует его историю. Фариа вычисляет, кто мог написать на Дантеса донос, и Эдмон вспоминает, что перед заговорщиками стояла чернильница, лежали перо и бумага. Точка в расследовании поставлена – он понял, кто его враги, и именно им он будет мстить в ближайшие годы. Вот этот фрагмент: «С ними сидел третий, мой хороший знакомый! он-то, верно, и познакомил их… портной Кадрусс. Но он был уже пьян… Постойте… постойте… Как я не вспомнил этого раньше! На столе, где они пили, стояла чернильница, лежала бумага, перья. (Дантес провёл рукою по лбу.) О! Подлецы, подлецы!»
И всё бы хорошо, но это фантомное воспоминание, и на нём построено последнее доказательство вины Фернана, Данглара и Кадрусса! На самом деле перед ними не было ни чернильницы, ни пера, ни бумаги. Они всё это потребовали у официанта, когда Дантес ушёл и уже не мог их видеть. Давайте вернёмся к началу романа, вот как было дело: «Данглар следил глазами за Эдмоном и Мерседес, пока они не скрылись за фортом Св. Николая; потом он снова повернулся к своим собутыльникам
<…>
– Человек! – крикнул Данглар. – Перо, чернил и бумаги!»
Другие нелепости книги. Дантес получает состояние в четырнадцать миллионов франков, десять лет спускает по шесть миллионов в год, а в конце книги заявляет, что владеет ста миллионами. Банковские проценты, покупка коммерческой недвижимости и другие способы вложения капитала не могут настолько увеличить капитал при таких тратах. И это лишь один пример, ляпов в книге гораздо больше.
Формула старения (Л. Н. Толстой, «Война и мир», 1865–1869).
Со временем у Льва Николаевича творится просто чертовщина какая-то (Гоголю такое и не снилось). Практически все герои «Войны и мира» стареют неравномерно. Даже историческим персонажам Толстой сдвинул их реальный возраст. Вот показательный пример: в 1805 году Наташе тринадцать лет, Вере – семнадцать. Через год Вере исполняется двадцать. Наташа же через четыре года вырастет только на три. Но к тому моменту, когда Наташе исполнится шестнадцать лет, Вере станет уже двадцать четыре. Четырёхлетняя разница в возрасте между сёстрами вырастет в два раза. Автору нужно было показать сестёр разными, и он это сделал. Ещё интересней дело обстоит с женой князя Андрея. Маленькая княгиня носит ребёнка одиннадцать месяцев, ждёт мужа домой с войны и начинает рожать только когда он приходит. Ещё одна особенность: у Толстого отрицательные персонажи бывают, в основном, в возрасте от двадцати до сорока лет, положительные – или младше, или старше. Когда положительный персонаж достигает двадцати лет, автор просто перестаёт указывать его возраст, дальше он живёт вне времени и, как правило, из положительного становится нейтральным. Взросление Наташи Ростовой, к примеру, останавливается на шестнадцати годах. Больше Толстой о её возрасте не вспоминает. В статье М. Блинкина «Возраст героев в романе „Война и мир“» автор выводит коэффициент старения героев – год романного времени на десятилетие прожитого. То есть двадцатилетний герой за год, описанный в книге, проживёт два года, а пятидесятилетний – пять лет. Причём положительные герои стареют медленнее, чем отрицательные, а женщины – медленнее мужчин.
Путаница с возрастом в других произведениях. Ошибки с возрастом персонажей – одни из самых распространённых в литературе. К примеру, в «Собачьем сердце» у Булгакова донору Шарика то двадцать восемь лет, то двадцать пять, а фамилия его то Чугункин, то Чугунков.
Неэвклидова геометрия Достоевского (Ф. М. Достоевский, «Преступление и наказание», 1866)
М. М. Шемякин. «Раскольников и старуха-процентщица. Сон Раскольникова» (эскиз иллюстрации к роману Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание»), 1964 г.
Анна Григорьевна Достоевская, жена и секретарь классика, писала в мемуарах, что литературные контракты Фёдора Михайловича не позволяли ему долго работать над романами. Достоевскому платили меньше, чем Толстому и Тургеневу, и, учитывая количество родни, которая висела на его шее, он строчил романы, повести и статьи, как проклятый. Ляпов у Достоевского хватает, но их не больше, чем у Толстого, финансовое положение которого позволяло больше времени уделять редактуре.
Самый известный ляп Достоевского – это стол старухи-процентщицы из «Преступления и наказания». Вот этот фрагмент в самом начале романа: «Мебель, вся очень старая и из жёлтого дерева, состояла из дивана с огромною выгнутою деревянною спинкой, круглого стола овальной формы перед диваном…» Фёдор Михайлович, изобретатель виртуозного ругательства «облезьяна зелёная», изобрёл также и свою собственную геометрию, где овал – уточнение круга. Самый же злостный ляп Фёдора Михайловича – Дарья Онисимовна из романа «Подросток», которая внезапно к концу книги становится Натальей Егоровной. Такое обычно бывает, когда публикуются сырые черновики покойных авторов, «Подросток» же вышел за шесть лет до смерти автора и редактор у него был.
Другие ошибки романа: В «Преступлении и наказании» странен не только стол старухи-процентщицы, но и дети семейства Мармеладовых. Поля, Коля, Лида в начале романа превращаются в Полю, Колю, Лёню в конце.
Мифическое ранение кобылы (Л. Н. Толстой «Анна Каренина», 1877г.)
После самоубийства Анны падение Вронского на скачках, наверное, самый известный и эмоциональный эпизод «Анны Карениной». Дело происходит в двадцать пятой главе второй части романа. Алексей на кобыле Фру-Фру выбивается в лидеры, но во время прыжка через канаву он неудачно поворачивается в седле и ломает лошади спину. Вот этот фрагмент: «Канавку она перелетела, как бы не замечая. Она перелетела её, как птица; но в это самое время Вронский, к ужасу своему, почувствовал, что, не поспев за движением лошади, он, сам не понимая как, сделал скверное, непростительное движение, опустившись на седло. <…> Он едва успел выпростать ногу, как она упала на один бок, тяжело хрипя, и, делая, чтобы подняться, тщетные усилия своей тонкою потною шеей, она затрепыхалась на земле у его ног, как подстреленная птица. Неловкое движение, сделанное Вронским, сломало ей спину».
С этим эпизодом спорит, наверное, самый большой знаток лошадей в русской литературе Сергей Мамонтов. Его книга «Походы и кони» – это энциклопедия лошади на войне. Мамонтов описывает классическую выгрузку лошадей из вагона под огнём неприятеля во время Гражданской войны: «Состав товарных вагонов подошёл к самому фронту, остановился на высокой насыпи, двери вагонов открылись, и осёдланных лошадей просто выпихивали из вагонов. Они падали на откос и катились вниз, вскакивали и отряхались, как собаки. Казаки за ними следовали, поправляли сёдла, и сотни тут же строились и шли в бой. Наша батарея вела огонь поблизости, и я мог с интересом наблюдать эту выгрузку. Было несколько поломанных сёдел, но ни одна лошадь не была покалечена – все пошли в бой. <…> Выгрузились сотни лошадей – и ни одной поломки ног». Далее автор переходит к классику: «Толстой в „Анне Карениной“ говорит, что Вронский, неудачно опустившись в седле, сломал хребет своей лошади. Сомневаюсь. Седло так устроено, что хребта не касается». В конце своего заочного спора с Толстым Сергей Мамонтов пишет: «Конечно, холёные лошади более подвержены несчастным случаям, чем степные кони», как бы давая классику шанс, но не разрешая спора.
Другие ляпы Толстого. В романе «Воскресение» читаем: «Ограда же сирени цвела точно так же, как в тот год, четырнадцать лет тому назад, когда за этой сиренью Нехлюдов играл в горелки с восемнадцатилетней Катюшей и, упав, острекался крапивой». До этого же Толстой неоднократно упоминает, что Нехлюдов соблазнил Катюшу десять лет назад, когда ей действительно было восемнадцать, а в горелки они играли за два года до этого.
Самый нелепый детектив (А. Конан Дойл, «Собака Баскервилей», 1902)
Роман Конан Дойла часто возглавляет топы лучших детективов в истории, но, если разобраться, он соткан из нелепостей. Прочтя «Собаку Баскервилей» мы так ничего и не узнаём о самой собаке. Кто она на самом деле – «машина-убийца» или ласковое существо в руках негодяя? В двух столкновениях с людьми собака ведёт себя по-разному: старого Чарльза Баскервиля она просто пугает до смерти, на молодого сэра Генри бросается и пытается загрызть. Если собака зла, зачем мазать её светящимся составом? Она может просто убить старика, которого выманили ночью из дома. Убийца Стэплтон не мститель, ему не важно, умрёт жертва в мучениях или нет. Он борется за наследство, его задача убрать конкурентов так, чтобы у полиции не было сомнений в их случайной смерти. Если собака добра и только пугает своих жертв, это вообще нелогичный ход, человек может и не умереть от испуга, а преступнику нужно действовать наверняка. Может, собаку в призрака нужно превращать для случайных свидетелей? Представьте, что вы следователь и перед вами два варианта показаний: первый – старика загрызло дикое животное, волк или бродячая собака; второй – сэра Чарльза убила светящаяся собака-призрак. В первом случае вы, как и любой полицейский, закроете дело, списав всё на несчастный случай, во втором – продолжите расследование, решив, что либо свидетель не в себе и нужен другой, либо тут дело нечисто. Стэплтон делает всё, чтобы привлечь внимание к своим действиям. Для него идеальным преступлением было бы натравить собаку (без призрачного антуража) на старого Баскервиля, чтобы она его загрызла ночью и списать это на несчастный случай, а молодого наследника заманить в сердце трясины, там застрелить и спрятать тело так, чтобы его никогда не отыскали.
Другие ляпы автора. Цикл о Шерлоке Холмсе, наверное, рекордсмен в мировой литературе по авторским ошибкам. Сперва говорится, что Ватсон на войне ранен в плечо, потом выясняется, что в ногу. Его зовут то Джон, то Джеймс. При знакомстве с Шерлоком Холмсом он говорит, что у него есть щенок-бульдог и больше никогда про него не вспоминает. Холмс называет свой метод дедуктивным, но на самом деле он использует принципы индукции – от частного к общему и абдукции – построение гипотез на обрывочных данных, но никак не дедукции (от общего к частному). И это только вершина айсберга. Практически в каждом произведении о Холмсе полно ошибок и нестыковок, но «Собака Баскервилей» – лидер по ляпам. Помимо нелогичного сюжета, роман ещё и неточен в деталях. Манускрипт о дьявольской собаке в той стилистике, в которой его даёт автор, в XVIII веке мог написать только невежа, но никак не джентльмен, а способ его датировки, предложенный Холмсом, вызвал бы лишь улыбку у настоящего архивариуса. Джон Фаулз в эссе «Конан Дойл» писал, что и Дартмурские болота выглядят не так, как в романе. Там очень сложно утонуть, редки дикорастущие орхидеи, и они не цветут в середине октября, а выпь кричит только весной и т. д. и т. п.
Забытая ведьма (М. А. Булгаков, «Мастер и Маргарита», 1940)
Только очень внимательный читатель сможет заметить, что в финальном полёте свиты Воланда, уносящейся из Москвы, нет одного персонажа. Ведьма Гелла просто исчезает из романа, хотя она, несомненно, член свиты. Воланд представляет её Маргарите как свою служанку. По легенде первым обратил на это внимание заместитель главного редактора журнала «Новый мир» Владимир Лакшин и сказал вдове Булгакова. Елена Сергеевна, по его словам, посмотрела рассеянно и вскрикнула: «Миша забыл про Геллу!!!» Потерянная ведьма – один из признаков того, что в печать попал черновик, который автор не успел полностью дочистить.
Другие забытые герои книг. Самый известный случай – это «Король Лир» Шекспира. В середине пьесы вдруг внезапно исчезает шут – один из самых харизматичных персонажей – и больше не появляется. Мало того, у героев пьесы даже не возникает вопроса: куда же делся шут? Они не замечают его исчезновения.
Владимир Бегунов
Подпишитесь на наши страницы в соцсетях и вы всегда будете в центре культурных событий:
Facebook ВКонтакте Instagram Одноклассники
Александр Дюма Артур Конан Дойл Владимир Бегунов Даниель Дефо Лев Толстой литература ляпы Михаил Булгаков Николай Гоголь обзоры Уильям Шекспир Фёдор Достоевский
Last modified: 30.10.2019
Классиков русской литературы принято считать образцом грамотности, однако, как говорится, и на старуху бывает проруха. Пушкин, Лермонтов, Толстой и другие великие писатели и поэты, конечно же, показывали нам красоту великого и могучего, обогащали его и являлись эталоном, на который надо равняться. Однако даже в произведениях таких великих знатоков русского языка встречаются ошибки. Давайте посмотрим на некоторые из них и разберемся, все ли из этих «ляпов» классиков, действительно, можно считать ошибками.
Словосочетание «бОльшая половина» (с ударением на первый слог) – очень распространенная речевая ошибка не только современных людей, но и писателей-классиков, которые, казалось бы, не должны были ее допускать. Ведь половины – это равные части, и ни одна из них не может быть ни большей, ни меньшей. Например, в описании сна героя своего произведения «Путешествие из Петербурга в Москву» Александр Радищев уточняет: «Большая половина новых воинов…». Подобная ошибка встречается и у других авторитетных авторов – например, а баснописца Ивана Крылова.
Александр Пушкин в «Евгении Онегине» предупреждал читателя: «Без грамматической ошибки я русской речи не люблю». И сам же подтверждал это утверждение: «Не дай мне бог сойтись на бале иль на разъезде на крыльце с семинаристом в жёлтой шале…». Причем ошибки в окончаниях у Пушкина встречаются регулярно. Например, есть словосочетание «по-латыне», а вместо «лица» написано «лицы».
ЧИТАТЬ ТАКЖЕ: 9 самых коварных наречий, в которых делают ошибки даже грамотеи
А вот слово «танцовать», которое можно нередко встретить у Льва Толстого (например, Наташа говорит Пьеру: «Мама велела вас просить танцовать») – вовсе не ошибка. Просто до 1900-х так писать было допустимо. Окончательно отменили такой вариант глагола в 1956 году, когда было принято правило в безударном слоге после буквы «ц» писать «е» (слово «цокотуха» – исключение»).
В стихотворении «Есть речи — значенье…» Михаила Лермонтова можно увидеть такую строчку: «Из пламя и света рождённое слово». Звучит, безусловно, красиво, но по сути – безграмотно. Но как же так? Ведь это стихотворение публиковали серьезные издатели. По этому поводу есть известная история, которой поделился в свое время для потомков издатель, главный редактор «Отечественных записок» Андрей Краевский. Когда Лермонтов принес ему листок с вышеупомянутым стихотворением, он указал поэту на ошибку. Лермонтов согласился и хотел разорвать лист, однако Краевский тут же остановил его. Он пояснил, что все-таки напечатает эти стихи: уж очень они ему показались хорошими. Издатель констатировал, что когда ничего другого придумать в рифму не можешь, такая ошибка допустима.
И снова о Пушкине и его окончаниях. И в «Медном Всаднике», и в «Евгении Онегине» можно встретить неверное склонение слова «постель»: «в своей постеле беспокойной», «в постелю с бала едет он». Однако в этом случае Александра Сергеевича нельзя упрекнуть в ошибочном написании слова. Дело в том, что во времена Пушкина (вплоть до 1840-х годов) был распространен устаревший вариант слова «постель» – «постеля». Так что если исходить из этого факта, существительное поэт просклонял правильно.
Классическую ошибку в употреблении деепричастного оборота допускают даже самые авторитетные писатели. Например, у Льва Толстого в «Воскресении» можно прочитать: «Прокричав эти слова, ему стало стыдно…». Встречаются такие ошибки у великого писателя и в «Юности».
В эссе «Магия слов» знаменитый поэт и литературный критик Андрей Белый пишет: «…упражнение духа в звуковом сочетании слов играет огромное значение». Между тем это классическая и очень распространённая ошибка. Не он один путает словосочетания «играть роль» и «иметь значение». Часто такой «словесный симбиоз» можно встретить и в современной речи.
В современной речи мы частенько путаем похожие существительные, глаголы, прилагательные, не замечая, что делаем ошибку – настолько привычным стало неправильное употребление того или иного слова. Так, например, есть 6 коварных пар слов, которые звучат похоже, поэтому их часто путают и употребляют неправильно
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Н. П.Ульянов. «А. С.Пушкин за рабочим столом» (из серии «Пушкин в жизни»), 1936–1937 г. / Фото: museumpushkin-lib.ru
Нас со школы приучили к тому, что ошибки в тексте допускаем только мы и наши современники, классики же безгрешны. Однако повзрослев и глубже окунувшись в литературу, мы с удивлением узнаём, что ошибались все, а некоторые ляпы великих писателей даже стали крылатыми. К примеру, Пушкин назвал бронзовый памятник Медным Всадником, и это ушло в народ… В общем, сегодня, в День знаний, мы решили рассказать о ляпах литературных классиков.
Заблуждение эпохи (У. Шекспир, «Ромео и Джульетта», 1595)
Иллюстрация к трагедии Уильяма Шекспира «Ромео и Джульетта», 1791 г. (автор оригинала Дж. Опи) / Фото: britishprints.ru
В «самой печальной повести на свете» брат Лоренцо даёт Джульетте снадобье, выпив которое, человек погружается в глубокий сон. У него холодеет тело, исчезают пульс и дыхание – так, что любой медик может констатировать смерть. В таком состоянии тело пребывает почти двое суток, а потом вновь возвращается к жизни.
Вот этот фрагмент в переводе Бориса Пастернака:
«Конечности, лишившись управленья,
Закоченеют, как у мертвецов.
В таком, на смерть похожем, состоянье
Останешься ты сорок два часа.
И после них очнёшься освежённой».
Такого средства не было во времена Шекспира, не существует и поныне. Вера в волшебство медиков была общим заблуждением эпохи. Средство, превращающее человека в труп и возвращающее через несколько дней к жизни, описал за полтора века до «Ромео и Джульетты» Боккаччо в 38-ой новелле «Декамерона». А когда через столетие после смерти Шекспира в Европе впервые опубликовали собрание «Тысячи и одной ночи», там тоже оказалась сказка о волшебном порошке лекаря, выпив который можно умереть, а потом воскреснуть.
Другие ошибки Шекспира. Автор «Ромео и Джульетты» не имел возможности много путешествовать и зачастую писал о местах, в которых не был. Отсюда и географические казусы в его пьесах. К примеру, в «Двух веронцах» Валентин приплывает из Вероны в Милан на корабле, притом что эти города расположены вдали от моря и не связаны между собой крупными реками.
Самая известная / неизвестная литературная ошибка (Д. Дефо, «Робинзон Крузо», 1719).
Робинзон видит севший на мель корабль, раздевается и отправляется к нему вплавь. Попав в трюм, он (голый!) набивает карманы сухарями. В англоязычном мире карманы Робинзона давно стали мемом. У нас – нет, потому что большинство россиян знают роман только в пересказе Чуковского, а он далёк от оригинала. Дедушка Корней отцензурировал чужую книгу. Он вычистил из текста вредные для советских детей упоминания о Боге. Ну вот, к примеру, сравните. Дореволюционный перевод Марии Шишмарёвой: «Очутившись на земле (после кораблекрушения), возблагодарил Бога за спасение моей жизни, я ходил по берегу, воздевал руки к небу». Пересказ Чуковского: «Я стал бегать и прыгать, я размахивал руками, я даже пел и плясал». Сильно цензурированы разговоры Робинзона и Пятницы о религии, а отец Робинзона, добрый и любящий, в интерпретации Чуковского стал более жёстким и холодным, чтобы затушевать притчу о возвращении блудного сына.
Карманы же голого Робинзона Чуковский просто убрал. Раз он исправил мировоззрение персонажа, что стоит поправить логическую ошибку автора. Сравним. Перевод Шишмарёвой: «Раздевшись (так как день был нестерпимо жаркий), я вошёл в воду <…> а так как меня мучил голод, то я отправился в кладовую, набил карманы сухарями и ел их на ходу, чтобы не терять время». А вот как у Чуковского: «Раздевшись, я вошёл в воду и поплыл. <…> А так как меня мучил голод, то первым делом пошёл в кладовую, набрал сухарей и, продолжая осмотр корабля, ел на ходу, чтобы не потерять времени».
Другие «следы» советской цензуры в классических текстах. Самый яркий пример –«Снежная королева» Андерсена. Советские редакторы взяли за основу дореволюционный перевод Анны Ганзен и вычистили из него все христианские мотивы. От песни Герды осталась только первая строчка: «Розы цветут… Красота, красота!» Вторую строку – «Скоро узрим мы младенца Христа» – советским читателям знать не полагалось.
Двухдневное лето (Н. В. Гоголь, «Мёртвые души», 1842)
М. З. Шагал. «Плюшкин угощает Чичикова». Иллюстрация к поэме Н. В. Гоголя «Мёртвые души» (из серии гравюр 1923–1925 гг.) / Фото: library.ru
Современные исследователи считают хронологию «Мёртвых душ» намеренным искажением времени. Филолог Михаил Вайскопф назвал её «состоянием длящейся неподвижности». Но не попытка ли это найти оправдание простой невнимательности Гоголя? Николай Васильевич всегда акцентирует внимание на важном. То он размышляет над тем, как русский человек может дать кому-то неприличное прозвище, которое прилипнет на годы, то сравнивает Россию с птицей-тройкой, то снова и снова описывает, как плодятся вокруг Чичикова сплетни о похищении губернаторской дочки… а тут решил течение времени изменить, и как-то невзначай – так, что лишь очень дотошный читатель заметит. Не по-гоголевски выходит. О времени года в «Мёртвых душах» ни разу не говорится прямо. В начале романа вообще неясно, что на дворе. Явно не зима, потому что Чичиков путешествует в бричке, а не в санях, но осень, весна или лето – сказать сложно. Во время поездки к Манилову Чичиков кутается в шинель, видит мужиков в овчинных тулупах, что заставляет предположить, что на дворе поздняя осень, ближе к зиме. Но потом вдруг дорога становится по-летнему пыльной, появляется зелень, в пруду по колено в воде бредут бабы. А уже через пару дней, когда Чичиков, объехав помещиков, будет в городе оформлять купчую, – он снова в шинели (а Манилов ещё и в тёплом картузе с ушами). Но на этом автор не ставит акцента, это так, впроброс, что даёт повод думать о простой невнимательности. С другой стороны, Гоголь над «Мёртвыми душами» работал не один год и несколько раз переписывал черновик, то есть у него было время выловить самых мелких блох из текста. Окончательно решить вопрос, описка это или намеренный пассаж, каждый читатель волен лично.
Другие проблемы со временем. В «Мёртвых душах» странности не только со временем года, но и с длительностью суток. Чичиков просыпается у одного помещика, завтракает, долго торгуется о душах, выезжает к другому, по дороге останавливается в трактире, обедает, по приезде ужинает и здесь же торгуется. И это при том, что дорога недальняя, некоторые его визави не знакомы друг с другом, а значит, и жить должны на приличном отдалении. За день всё это не успеть, но Чичиков успевает.
Прекрасный хамелеон мушкетёра (А. Дюма, «Три мушкетёра», 1844)
В книгах Дюма ляпов множество. Писал он много, наскоро, зачастую забывая к концу, как выглядели персонажи в начале. Сможете сходу сказать, какого цвета волосы у возлюбленной Д’Артаньяна Констанции Бонасье? Нет?! Это не страшно, сам Дюма не смог бы ответить на этот вопрос. Вот описание Констанции из десятой главы первой части романа, где она впервые предстаёт перед читателем: «Д’Артаньян окинул её быстрым взглядом. То была очаровательная женщина лет двадцати пяти или двадцати шести, темноволосая, с голубыми глазами, чуть-чуть вздёрнутым носиком, чудесными зубками». А вот фрагмент главы тридцать первой второй части, в которой описывается, какой увидела Констанцию в монастыре Миледи: «Она открыла глаза и увидела аббатису в сопровождении молодой женщины с белокурыми волосами и нежным цветом лица, которая смотрела на неё с доброжелательным любопытством». Напомним, что перекись водорода появится почти через двести лет.
Другие странности повествования. Д’Артаньян пробыл в Париже всего несколько месяцев, но время для него текло неравномерно. Во время приезда в столицу ему было восемнадцать лет. К моменту встречи с Ришелье он повзрослел на три года. На обеде в Ла-Рошеле под ядрами противника он стал старше ещё на год, и ему уже двадцать два. К концу же романа Д’Артаньян сбрасывает один год, как лишние килограммы, и расстаётся с читателем двадцатиоднолетним. Загадочным местом был Париж XVII века, люди старели и молодели на глазах, не говоря уже о смене цвета волос.
Фантомный двигатель сюжета («А. Дюма, «Граф Монте-Кристо», 1846)
Т. Жоанно. «Эдмон Дантес и аббат Фариа читают завещание кардинала Спада в замке Иф между 1824 и 1828 годами» (рисунок из прижизненного издания романа 1846–1852 гг., репродуцированный в московском издании) / Фото: wikipedia.org
Снова Дюма. Если на возраст Д’Артаньяна и цвет волос Констанции ещё можно закрыть глаза, то в «Графе Монте-Кристо» ляп эпичный, на нём зиждется сюжет. В семнадцатой главе романа Дантес знакомится с аббатом Фариа, который с помощью дедукции расследует его историю. Фариа вычисляет, кто мог написать на Дантеса донос, и Эдмон вспоминает, что перед заговорщиками стояла чернильница, лежали перо и бумага. Точка в расследовании поставлена – он понял, кто его враги, и именно им он будет мстить в ближайшие годы. Вот этот фрагмент: «С ними сидел третий, мой хороший знакомый! он-то, верно, и познакомил их… портной Кадрусс. Но он был уже пьян… Постойте… постойте… Как я не вспомнил этого раньше! На столе, где они пили, стояла чернильница, лежала бумага, перья. (Дантес провёл рукою по лбу.) О! Подлецы, подлецы!»
И всё бы хорошо, но это фантомное воспоминание, и на нём построено последнее доказательство вины Фернана, Данглара и Кадрусса! На самом деле перед ними не было ни чернильницы, ни пера, ни бумаги. Они всё это потребовали у официанта, когда Дантес ушёл и уже не мог их видеть. Давайте вернёмся к началу романа, вот как было дело: «Данглар следил глазами за Эдмоном и Мерседес, пока они не скрылись за фортом Св. Николая; потом он снова повернулся к своим собутыльникам
<…>
– Человек! – крикнул Данглар. – Перо, чернил и бумаги!»
Другие нелепости книги. Дантес получает состояние в четырнадцать миллионов франков, десять лет спускает по шесть миллионов в год, а в конце книги заявляет, что владеет ста миллионами. Банковские проценты, покупка коммерческой недвижимости и другие способы вложения капитала не могут настолько увеличить капитал при таких тратах. И это лишь один пример, ляпов в книге гораздо больше.
Формула старения (Л. Н. Толстой, «Война и мир», 1865–1869).
Со временем у Льва Николаевича творится просто чертовщина какая-то (Гоголю такое и не снилось). Практически все герои «Войны и мира» стареют неравномерно. Даже историческим персонажам Толстой сдвинул их реальный возраст. Вот показательный пример: в 1805 году Наташе тринадцать лет, Вере – семнадцать. Через год Вере исполняется двадцать. Наташа же через четыре года вырастет только на три. Но к тому моменту, когда Наташе исполнится шестнадцать лет, Вере станет уже двадцать четыре. Четырёхлетняя разница в возрасте между сёстрами вырастет в два раза. Автору нужно было показать сестёр разными, и он это сделал. Ещё интересней дело обстоит с женой князя Андрея. Маленькая княгиня носит ребёнка одиннадцать месяцев, ждёт мужа домой с войны и начинает рожать только когда он приходит. Ещё одна особенность: у Толстого отрицательные персонажи бывают, в основном, в возрасте от двадцати до сорока лет, положительные – или младше, или старше. Когда положительный персонаж достигает двадцати лет, автор просто перестаёт указывать его возраст, дальше он живёт вне времени и, как правило, из положительного становится нейтральным. Взросление Наташи Ростовой, к примеру, останавливается на шестнадцати годах. Больше Толстой о её возрасте не вспоминает. В статье М. Блинкина «Возраст героев в романе „Война и мир“» автор выводит коэффициент старения героев – год романного времени на десятилетие прожитого. То есть двадцатилетний герой за год, описанный в книге, проживёт два года, а пятидесятилетний – пять лет. Причём положительные герои стареют медленнее, чем отрицательные, а женщины – медленнее мужчин.
Путаница с возрастом в других произведениях. Ошибки с возрастом персонажей – одни из самых распространённых в литературе. К примеру, в «Собачьем сердце» у Булгакова донору Шарика то двадцать восемь лет, то двадцать пять, а фамилия его то Чугункин, то Чугунков.
Неэвклидова геометрия Достоевского (Ф. М. Достоевский, «Преступление и наказание», 1866)
М. М. Шемякин. «Раскольников и старуха-процентщица. Сон Раскольникова» (эскиз иллюстрации к роману Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание»), 1964 г.
Анна Григорьевна Достоевская, жена и секретарь классика, писала в мемуарах, что литературные контракты Фёдора Михайловича не позволяли ему долго работать над романами. Достоевскому платили меньше, чем Толстому и Тургеневу, и, учитывая количество родни, которая висела на его шее, он строчил романы, повести и статьи, как проклятый. Ляпов у Достоевского хватает, но их не больше, чем у Толстого, финансовое положение которого позволяло больше времени уделять редактуре.
Самый известный ляп Достоевского – это стол старухи-процентщицы из «Преступления и наказания». Вот этот фрагмент в самом начале романа: «Мебель, вся очень старая и из жёлтого дерева, состояла из дивана с огромною выгнутою деревянною спинкой, круглого стола овальной формы перед диваном…» Фёдор Михайлович, изобретатель виртуозного ругательства «облезьяна зелёная», изобрёл также и свою собственную геометрию, где овал – уточнение круга. Самый же злостный ляп Фёдора Михайловича – Дарья Онисимовна из романа «Подросток», которая внезапно к концу книги становится Натальей Егоровной. Такое обычно бывает, когда публикуются сырые черновики покойных авторов, «Подросток» же вышел за шесть лет до смерти автора и редактор у него был.
Другие ошибки романа: В «Преступлении и наказании» странен не только стол старухи-процентщицы, но и дети семейства Мармеладовых. Поля, Коля, Лида в начале романа превращаются в Полю, Колю, Лёню в конце.
Мифическое ранение кобылы (Л. Н. Толстой «Анна Каренина», 1877г.)
После самоубийства Анны падение Вронского на скачках, наверное, самый известный и эмоциональный эпизод «Анны Карениной». Дело происходит в двадцать пятой главе второй части романа. Алексей на кобыле Фру-Фру выбивается в лидеры, но во время прыжка через канаву он неудачно поворачивается в седле и ломает лошади спину. Вот этот фрагмент: «Канавку она перелетела, как бы не замечая. Она перелетела её, как птица; но в это самое время Вронский, к ужасу своему, почувствовал, что, не поспев за движением лошади, он, сам не понимая как, сделал скверное, непростительное движение, опустившись на седло. <…> Он едва успел выпростать ногу, как она упала на один бок, тяжело хрипя, и, делая, чтобы подняться, тщетные усилия своей тонкою потною шеей, она затрепыхалась на земле у его ног, как подстреленная птица. Неловкое движение, сделанное Вронским, сломало ей спину».
С этим эпизодом спорит, наверное, самый большой знаток лошадей в русской литературе Сергей Мамонтов. Его книга «Походы и кони» – это энциклопедия лошади на войне. Мамонтов описывает классическую выгрузку лошадей из вагона под огнём неприятеля во время Гражданской войны: «Состав товарных вагонов подошёл к самому фронту, остановился на высокой насыпи, двери вагонов открылись, и осёдланных лошадей просто выпихивали из вагонов. Они падали на откос и катились вниз, вскакивали и отряхались, как собаки. Казаки за ними следовали, поправляли сёдла, и сотни тут же строились и шли в бой. Наша батарея вела огонь поблизости, и я мог с интересом наблюдать эту выгрузку. Было несколько поломанных сёдел, но ни одна лошадь не была покалечена – все пошли в бой. <…> Выгрузились сотни лошадей – и ни одной поломки ног». Далее автор переходит к классику: «Толстой в „Анне Карениной“ говорит, что Вронский, неудачно опустившись в седле, сломал хребет своей лошади. Сомневаюсь. Седло так устроено, что хребта не касается». В конце своего заочного спора с Толстым Сергей Мамонтов пишет: «Конечно, холёные лошади более подвержены несчастным случаям, чем степные кони», как бы давая классику шанс, но не разрешая спора.
Другие ляпы Толстого. В романе «Воскресение» читаем: «Ограда же сирени цвела точно так же, как в тот год, четырнадцать лет тому назад, когда за этой сиренью Нехлюдов играл в горелки с восемнадцатилетней Катюшей и, упав, острекался крапивой». До этого же Толстой неоднократно упоминает, что Нехлюдов соблазнил Катюшу десять лет назад, когда ей действительно было восемнадцать, а в горелки они играли за два года до этого.
Самый нелепый детектив (А. Конан Дойл, «Собака Баскервилей», 1902)
Роман Конан Дойла часто возглавляет топы лучших детективов в истории, но, если разобраться, он соткан из нелепостей. Прочтя «Собаку Баскервилей» мы так ничего и не узнаём о самой собаке. Кто она на самом деле – «машина-убийца» или ласковое существо в руках негодяя? В двух столкновениях с людьми собака ведёт себя по-разному: старого Чарльза Баскервиля она просто пугает до смерти, на молодого сэра Генри бросается и пытается загрызть. Если собака зла, зачем мазать её светящимся составом? Она может просто убить старика, которого выманили ночью из дома. Убийца Стэплтон не мститель, ему не важно, умрёт жертва в мучениях или нет. Он борется за наследство, его задача убрать конкурентов так, чтобы у полиции не было сомнений в их случайной смерти. Если собака добра и только пугает своих жертв, это вообще нелогичный ход, человек может и не умереть от испуга, а преступнику нужно действовать наверняка. Может, собаку в призрака нужно превращать для случайных свидетелей? Представьте, что вы следователь и перед вами два варианта показаний: первый – старика загрызло дикое животное, волк или бродячая собака; второй – сэра Чарльза убила светящаяся собака-призрак. В первом случае вы, как и любой полицейский, закроете дело, списав всё на несчастный случай, во втором – продолжите расследование, решив, что либо свидетель не в себе и нужен другой, либо тут дело нечисто. Стэплтон делает всё, чтобы привлечь внимание к своим действиям. Для него идеальным преступлением было бы натравить собаку (без призрачного антуража) на старого Баскервиля, чтобы она его загрызла ночью и списать это на несчастный случай, а молодого наследника заманить в сердце трясины, там застрелить и спрятать тело так, чтобы его никогда не отыскали.
Другие ляпы автора. Цикл о Шерлоке Холмсе, наверное, рекордсмен в мировой литературе по авторским ошибкам. Сперва говорится, что Ватсон на войне ранен в плечо, потом выясняется, что в ногу. Его зовут то Джон, то Джеймс. При знакомстве с Шерлоком Холмсом он говорит, что у него есть щенок-бульдог и больше никогда про него не вспоминает. Холмс называет свой метод дедуктивным, но на самом деле он использует принципы индукции – от частного к общему и абдукции – построение гипотез на обрывочных данных, но никак не дедукции (от общего к частному). И это только вершина айсберга. Практически в каждом произведении о Холмсе полно ошибок и нестыковок, но «Собака Баскервилей» – лидер по ляпам. Помимо нелогичного сюжета, роман ещё и неточен в деталях. Манускрипт о дьявольской собаке в той стилистике, в которой его даёт автор, в XVIII веке мог написать только невежа, но никак не джентльмен, а способ его датировки, предложенный Холмсом, вызвал бы лишь улыбку у настоящего архивариуса. Джон Фаулз в эссе «Конан Дойл» писал, что и Дартмурские болота выглядят не так, как в романе. Там очень сложно утонуть, редки дикорастущие орхидеи, и они не цветут в середине октября, а выпь кричит только весной и т. д. и т. п.
Забытая ведьма (М. А. Булгаков, «Мастер и Маргарита», 1940)
Только очень внимательный читатель сможет заметить, что в финальном полёте свиты Воланда, уносящейся из Москвы, нет одного персонажа. Ведьма Гелла просто исчезает из романа, хотя она, несомненно, член свиты. Воланд представляет её Маргарите как свою служанку. По легенде первым обратил на это внимание заместитель главного редактора журнала «Новый мир» Владимир Лакшин и сказал вдове Булгакова. Елена Сергеевна, по его словам, посмотрела рассеянно и вскрикнула: «Миша забыл про Геллу!!!» Потерянная ведьма – один из признаков того, что в печать попал черновик, который автор не успел полностью дочистить.
Другие забытые герои книг. Самый известный случай – это «Король Лир» Шекспира. В середине пьесы вдруг внезапно исчезает шут – один из самых харизматичных персонажей – и больше не появляется. Мало того, у героев пьесы даже не возникает вопроса: куда же делся шут? Они не замечают его исчезновения.
Владимир Бегунов
Подпишитесь на наши страницы в соцсетях и вы всегда будете в центре культурных событий:
Facebook ВКонтакте Instagram Одноклассники
Александр Дюма Артур Конан Дойл Владимир Бегунов Даниель Дефо Лев Толстой литература ляпы Михаил Булгаков Николай Гоголь обзоры Уильям Шекспир Фёдор Достоевский
Last modified: 30.10.2019
Считается, что человек, посвятивший жизнь ремеслу прозаика (да и поэта тоже), не имеет права на грамматические ошибки. Однако оплошности допускают даже «великие», а некоторые — еще и на постоянной основе. Для вас мы подготовили подборку тех еще грамотеев среди литературных классиков.
Александр Пушкин
Одного взгляда на его черновики и громоздящееся там несусветное количество правок достаточно, чтобы понять, насколько трепетно Пушкин подбирал рифмы. Любому исследователю рукописей классика бросается в глаза эта дотошность. Одновременно бросается и обилие описок с орфографическими ошибками.
«Как уст румяных без улыбки,
Без грамматической ошибки
Я русской речи не люблю».Строки из «Евгения Онегина»
Помимо случайных ошибок, выросший на сказках любимой нянечки, он сознательно отдавал предпочтение просторечным формам слов вроде «селы», «бревны» и т.п.
Ганс Христиан Андерсен
Человек, который создал так много замечательных сказок, мало того, что не гордился своим «невзрослым» творчеством, так еще и на дух не переносил детей. И допускал в письме массу грамматических ошибок.
Так до конца и не установлено, были ли промахи в языкознании связаны с дислексией или с изъянами образования, но точно известно, что сказочник платил какие‑то баснословные деньги корректорам за вычитку своих произведений.
Льюис Кэрролл
Автор «Алисы в Стране чудес» вел двойную жизнь. Одна принадлежала Чарльзу Лютвиджу Доджсону — преподавателю математики в Оксфорде, дьякону, так и не ставшему священником, и в целом человеку довольно неприметному. Вторая же личность носила имя известное всему миру — писателя, острослова, философа. Еще этот таинственный математик‑сказочник увлекался фотографией и шахматами (сюжет «Алисы» построен на основе шахматного этюда, который придумал сам Доджсон.
Учитывая такое количество талантов в самых разных областях, неудивительно, что кое‑где знания Кэрролла заметно проседали. Наиболее заметно это было во всем, что касалось родного языка. В каждой своей письменной работе автор допускал колоссальное количество грамматических ошибок.
Даниил Хармс
Еще один литературный деятель, известный по рассказам для юных читателей (он работал и над текстами для более взрослой публики, но опубликованы они были много после смерти писателя).
Господин Ювачёв (настоящая фамилия Даниила Ивановича) отличался на письме не только грамматической и орфографической оригинальностью, но и некорректным написанием букв и символов.
При этом вот что странно. Записи в его личных дневниках свидетельствуют об исключительном умении пользоваться родным языком. Да и помимо этого, хорошо вчитавшись в текст произведений, становится ясно, что писатель намеренно искажал слова, чтобы добиться некоего смыслового и звукового эффекта. Называются такие намеренные ошибки эрративами.
«Опускаясь на поленьи
длинный вечер коротая
говорила в отдоленьи
умер дядя. Я стродаю».Отрывок из стихотворения Д.Хармса
Слышите, как звучит? То‑то и оно.
Евгений Баратынский
Этот русский поэт — современник и друг Пушкина — был фанатом запятых и, соответственно, лютым врагом остальных знаков препинания. Он часто даже произведения заканчивал не точкой, а милой сердцу запятой.
Владимир Маяковский
Произведения классика советской литературы легко узнать по бойкому и очень своеобразному ритму. В начале творческого пути Владимир Владимирович много экспериментировал со стихотворным стилем. За поэтом числятся как и традиционные стихоформы, так и словесные шарады и, конечно, знаменитая «лесенка».
Маяковский считал ритм «основной энергией стиха». И начинающим поэтам он советовал развивать в себе именно «чувство ритма». При этом собственный темп и такт он передавал, используя графическую запись в виде ступенек.
Возможно, поэт попросту не мог использовать все возможности пунктуации. По некоторым предположениям он страдал дислексией и не понимал, где нужно ставить знаки препинания.
Агата Кристи
Доподлинно известно, что женщина страдала дисграфией. Заболевание обнаружилось у Агаты вместе с тягой к творчеству — в самом раннем детстве. Всю жизнь писательница мучилась от неспособности излагать мысли на письме грамотно и без ошибок. Впрочем, муки муками, а недуг не помешал Агате Кристи стать признанной королевой детектива.
Еще больше о литературных героях и их создателях вы узнаете из нашего Яндекс.Дзен‑канала.
Политика публикации отзывов
Приветствуем вас в сообществе читающих людей! Мы всегда рады вашим отзывам на наши книги, и предлагаем поделиться своими впечатлениями прямо на сайте издательства АСТ. На нашем сайте действует система премодерации отзывов: вы пишете отзыв, наша команда его читает, после чего он появляется на сайте. Чтобы отзыв был опубликован, он должен соответствовать нескольким простым правилам:
1. Мы хотим увидеть ваш уникальный опыт
На странице книги мы опубликуем уникальные отзывы, которые написали лично вы о конкретной прочитанной вами книге. Общие впечатления о работе издательства, авторах, книгах, сериях, а также замечания по технической стороне работы сайта вы можете оставить в наших социальных сетях или обратиться к нам по почте support@ast.ru.
2. Мы за вежливость
Если книга вам не понравилась, аргументируйте, почему. Мы не публикуем отзывы, содержащие нецензурные, грубые, чисто эмоциональные выражения в адрес книги, автора, издательства или других пользователей сайта.
3. Ваш отзыв должно быть удобно читать
Пишите тексты кириллицей, без лишних пробелов или непонятных символов, необоснованного чередования строчных и прописных букв, старайтесь избегать орфографических и прочих ошибок.
4. Отзыв не должен содержать сторонние ссылки
Мы не принимаем к публикации отзывы, содержащие ссылки на любые сторонние ресурсы.
5. Для замечаний по качеству изданий есть кнопка «Жалобная книга»
Если вы купили книгу, в которой перепутаны местами страницы, страниц не хватает, встречаются ошибки и/или опечатки, пожалуйста, сообщите нам об этом на странице этой книги через форму «Дайте жалобную книгу».
Недовольны качеством издания?
Дайте жалобную книгу
Если вы столкнулись с отсутствием или нарушением порядка страниц, дефектом обложки или внутренней части книги, а также другими примерами типографского брака, вы можете вернуть книгу в магазин, где она была приобретена. У интернет-магазинов также есть опция возврата бракованного товара, подробную информацию уточняйте в соответствующих магазинах.
6. Отзыв – место для ваших впечатлений
Если у вас есть вопросы о том, когда выйдет продолжение интересующей вас книги, почему автор решил не заканчивать цикл, будут ли еще книги в этом оформлении, и другие похожие – задавайте их нам в социальных сетях или по почте support@ast.ru.
7. Мы не отвечаем за работу розничных и интернет-магазинов.
В карточке книги вы можете узнать, в каком интернет-магазине книга в наличии, сколько она стоит и перейти к покупке. Информацию о том, где еще можно купить наши книги, вы найдете в разделе «Где купить». Если у вас есть вопросы, замечания и пожелания по работе и ценовой политике магазинов, где вы приобрели или хотите приобрести книгу, пожалуйста, направляйте их в соответствующий магазин.
8. Мы уважаем законы РФ
Запрещается публиковать любые материалы, которые нарушают или призывают к нарушению законодательства Российской Федерации.